красный пол, нержавеющий член. нет никакого дара.
все нормально! все идеально! полны асфальта карманы.
полны зубы бетона, полна голова несчастьем.
все нормально! все идеально! нас просто не так воспитали.

уже скоро, мы очень близко!
уже филин взлетает к соснам. математика вырви глаз.
калькулятор из постного мяса формулирует новые цифры.
маковки-икс, стебельки-зэд.
откупорься, да падай назэд.

---

путешествие банана из венеции в рим (или наоборот)

гондольеры к воде наклоняются, черепами ее загребают
а потом головами болтают, и вода там внутри у них плещется.
пока едем по узким каналам, пока едем в гондоле из бархата
я по стенам плесени бархата провожу рукой не венеции.
из сибири холодной рукой, но примерно похожей комплекции.
под ногами у лодки вода переполнена гондольерами.
гондольерская голова с непрошитыми полусферами.

нос - отметка как в мерном стакане. ты в гондоле, как в целлофане.
если в шприц эту воду набрать, можно в вену вколоть венецию
и моя, и моя голова переполнится горькими специями
насекомыми, как для коллекции, века, пожалуй, пятнадцатого.

фавн, ударяющий в колокол, стих, обнаруженный в площади.
банан, купленный в риме, выброшен. никакой ему помощи.

---

небраска такая броская, небраска как неваляшка.
стоя на ней кинь монетку, и она бумарангом вернётся.
кастрюли на ней не падают, ножи в ней в тела не влетают
ножи в ней такие грустные, застрелились бы - да не по правилам.

в небраске из окон не броситься. осенью листья не падают.
не свалиться в небраске с лестницы - слезы по щёкам на лифте.
от людей там воняет болью, потому что небраска - не бешенство.
небраску в стакан не подсыпешь, уж легче стакан в небраску

ее каблуком не растопчешь, щупальце ей не вывихнешь
не сломаешь ребро небраске, его все равно не отыщешь
щипцами ей горло не вскроешь, за шкирку ее не выбросишь
улыбка с печалью - взболтать, но не смешивать
в небраске вобще нельзя взбалтывать

---

у бумажных людей на загривках
вдруг случилось внезапное гниливо
над пупком сантиметра два выше
неожиданных цветник сухожилий

беспардонные кружева вен
разрослись, где им быть не положено
у бумажных людей, кстати, вовсе
не должно быть подобных подробностей

шеи вырвались к небу, к полковникам пальцам
тазобедренных рылец гигантский отряд
оригами чудесная штука
не отмывается кровь из фломастера
ну и ладно, всего лишь бумага, рви выбрасывай
всех подряд

---

он выбрал самую соленую соль из существующих
чтобы насыпать ее на самую болезненную рану из наличествующих
и может даже сам их дегустировал
и раны, и щепотки гадской соли.

и не смешно ни капли, ни стакана, ни озера.
целый цех оборудовал, конвейер стрекочущий
раны едут по ленте, от боли сжимаются
и соль самозабвенная сыпется жжется

---

что бы голос стал красиво глубоким
нужно яму в горле вырыть поглубже
и влить в нее медный колокол
и звонарей проглотить с бородками.

пригласить чугунят внутрь горла
их кормить всяким тем, что проглатываешь
виски пить и платить им монетами
чтоб язык не расплавили в кольца

---

самый великий человек на свете
сидит за столом в кафе под часами
и выпендривается от невыраженности
и прелюбодействует от незнания.

ядерные боеголовки да отче наш - хранилище его словарного запаса
отвертка, которая мигает на электричество
стоит как ложка в стакане, который он облизывает.

разлетится вдребезги чуланный подкинутый выкидыш.
ничего страшнее такого финала придумать нельзя
да и он красоты не заслуживает.
мух обожает, как олени во время гона,
но это его не спасет, а облизывает.

---

я не молоко, а гнида.
я подсвечность, от того не писатель.
не гречка, не лимонная вафля.
не задорная липкость, не пижонская лаковость
не лакированная медовая капля.

археологическая фикция
нижней тела половины функция.
стекло по саранче проехалось да треснуло
не будучи смертью как лестница

я не молоко

не молоко
не молоко

а гнида

---

если помнишь, какая зима шершавая
скоро нанижем легкие на морозный воздух
вафельным снегом нафаршируем руки
в темноте искристой согреемся, как капуста соснами

звезды на самом деле - вырванные у бога зубы
нервы лисиц кубических, мясорубок седых раструбы
сигаретные кристаллики злобы, пепел костный предельного серого
звезды кусают локти, маточные ржавеют трубы

вместо крови сердце зелено-салатовом гноем моется
уши зажмутся кремнем, дырами тело покроется
пластина с какой-то тряпкой под лоб внезапно подъехала
вчерашние слезы под веками крошками сильно колются

---

дикий запад. телефона неизобретенность.
синих платьев с платками охристая пыльность.
шпор сапожных, как звезд, щегольская блескучесть,
грудными копытами и пулями сытость.

шляпа с блёстками. шерифа золочёность.
рук немытость лица, высочайшая смертность.
налета потного застывшая восковость,
полета плети свистящая ласковость.

танца лассо по шее развязность.
железной дорогой небесная вспоротость.
паровоза задорного задорная ревучесть.
жарой ошпаренность, да дикий запад.

---

я свалилась в раструб мясорубный
и кручусь там теперь на лопастях
хорошенько верчусь, на кусочки лопаюсь
растираюсь в верчении ласковом

жирно лезу из дырочек фаршевых
энергичные черви - мясные волосы
избавляюсь от цельности, слитности
очень славно лишаюсь девственности

проводами из себя собственной
лежу теперь в миске пластиковой
нога прокрутилась с мозгом
лицо вперемешку с печенью

---

тату на внутренней стороне губы
видна только передним зубам.
зубы во внутренней стороне лица
видны только глазам, развернувшимся внутрь.

сплошной кожный эталонный желтый
вот такого цвета девятая боль во рту.
ресницы рисуют взрывы. язык постепенно мертвый.
свеча испустила дух. дым на губе, как тату

---

он взбегает по лестнице так, словно самый
живой на свете.
на скуле белоснежная вышивка, а в затылке
еловая шишка.
шея стиснута синими елями, губы напомнили
сладкую землю.
красотой фарфоровой болен
он иголка без нитки, свободен.

---

день, который на свет меня выплеснул, не знаю, под которой был цифрой
и в каком состоянии была луна - собой или пустотой полна -
и в какой цвет она была окрашена.
я захлебнулась бы наверное лимфой, если бы она меня не родила
в одном из кратеров с именем, к которому нет рифмы.

не было пупка, нет теперь и крови. по венам бегают лунные соли
в ногах открыты лимонные гейзеры, вокруг летают больные страусы.
сплошные фантазёры в атмосфере, ужасы, и мрачные романсы
и чьи-то странные, чужие волосы. господи, сиреневые; господи, опасные

глотнув из озера лиловой спермы, теперь бреду по рогатым звездам
держа в руках раскрытых ребер арфу, как по подъездам.
держу пари, целых ребер осталось два или три
я подарю их лунному графу, он живет у луны внутри.

---

космос устал от своего мельтешения.
от мыслей устал, от событий насыщения.
от своей истории, своего рождения,
космос промолчал, ничего не хочет.

торможение мысли и мышцевого импульса.
лицевого нерва голодовка конуса.
отсеченье памяти, звезды надоевшие
выгнал их всех разом, пишут увольнительную

---

сжечь в свече пылинку, ногти сжечь в свече.
рай - вопрос, вопрос. воск уже в плече.
сжег десятый волос, снег - седьмой вопрос.
сжечь себе плеву, плюнуть на розетку

всё на свете сжечь, фитилёк прогрызть
откусить конфетку, ад - вопрос, вопрос.
тутовая лесть, шелкопряда власть,
пальцы пригорели, вопрос вопрос вопрос

---

вся осень в счастливой боли.
обещаю, когда буду в космосе
в этом синем искрящимся термосе
на землю глядя, в нее пальцем тыкну
как в перезрелую мягкую вялую тыкву
и как в синтепон.

попаду в тебя, попаду в небраску
побываю мизинцем во всех местах,
искупнется запястье во всех морях
океан зачерпну ногтём, ладонью материки накрою.

вся осень льется счастливой болью
весь космос пахнет сухими листьями
пауки плетут между звезд ночлежки,
запинаясь вечно о свои тонкие ножки
большая медведица ложится в спячку
и в синтепон

---

мои счастливые, спокойные придумки -
самая тёплая вселенная на свете
от нее даже пар идет персиковый
даже деревья в ней растут серпантиновые

блёстки из гравия витают в воздухе
а воздух розовый, и череп розовый и кристаллический
кристаллы бархата, сентябрь беркута
лоскутное сердце бьётся с пылкостью

---

осведомление об огорчении.
лобковые волосы в болгарском перце,
болгарские слепни в лобковом голосе,
печень в неустанном подчинении и власти.

я как лысая обсерватория - порождение скудности мысли.
оказалось, я как магнолия, оказалось, тигровые пасти.
оказалось, мы после смерти ели млечный путь на чаепитии в космосе.
на расправленной скатерти севера
лежат ревнивые тигровые челюсти.

дирижабль, смазанный маслом
мне в горло мягко спускает трапы,
мне в уши медленно заползают змеи
в земляные обутые туфли, как слепни в немом огорчении.

---

мир сдулся и в понедельник умер.
личинки и пчёлы заползли мне под веки
там теперь у них будут новые гнезда
там седьмое свидание с голографическим мёдом

инжир и деревья заползли мне в подмышку
и оленьи рога вместо ребер попросились
серпантин обгоревший, обезглавленный монстр
прилипает на падчериц голографическим мёдом

волосы - это паучьи ноги. череп как купол вдруг стал перевернутый
отсеченный, отрезанный, в маковке треснутый
теперь можно быть сытым собственным голосом
(голографическим мёдом)